Село Речки во время Первой мировой войны
....................................................................................................................................................................
Общие
сведения
Когда основано село
Речки точно не известно, во всяком случае не позднее
1800 года, скорее всего в середине восемнадцатого века. Первыми улицами села
были Хорошкивка и Лютивка,
расположены по правому берегу Крыги. В дворах этих улиц еще и сейчас откапывают спрессованные
землей груды коровьего, лошадиного и овечьего помёта. В конце Хорошкивки, за Дранкой, расположен выгон, на котором на
месте Титаренковых усадеб (сейчас на одной из них
стоит колхозный гараж) в старину стоял на постое кавалерийский отряд(эскадрон или полк- неизвестно).Через выгон шла дорога на
село Павловки, небольшая улица на выезде, по которой
шла эта дорога, называется и до сих пор «царыной».
Село Речки никогда не
было крепостным, здесь селились «вольные» люди. Почти все соседние села и
деревни: Саивщина(Максимовщина), Мороча, Слыкытарщина (Степановка),
Дерюжка, Капитановка и другие раньше были
крепостными.
К началу первой
империалистической войны село Речки уже было большим:8-9км в длину и 5-7км в
ширину, состояло из 1500 дворов. В селе было две церкви, одна школа с 3-мя
сдвоенными классами, одна двуклассная школа, амбулатория, аптека, кредитное
общество, небольшая телефонная станция, волостное правления, пять или шесть
лавок (магазинов).
Администрация
села
В годы первой мировой
войны руководили селом волостной старшина, староста и их аппарат, состоявший
из волостного писаря и шести десятских. Сюда же следует отнести и
урядника.
Волостной старшина. В то время старшиной был Теницкий
Иван Иванович из улицы Загороднивка. Мужик это был пожилой, грузный, солидный со
спокойной неторопливой речью. По селу разъезжал на линейке в сопровождении
кучера. При встрече с детьми требовал, чтобы они ему, как и попу, кланялись.
Мне и моим товарищам кланяться не приходилось, так как, увидев на улице
необычный транспорт, мы сейчас же прятались по дворам. Кто мог ехать на
линейке? Поп, старшина, староста, урядник. Ни с одним из них встречаться нам не
хотелось.
Староста - это вроде
помощника старшины, был им в те годы Бага Василий
Дмитриевич из улицы Большая Синькивка. Мужик пожилой,
плотный, но подвижный, любил быть на виду. В 1919 году при приходе деникинцев он также был старостой.
Волостной писарь. В те годы писарем был некто Коваленко с ул. Лютивка. Его я ни разу не
видел. Ни хорошего, ни плохого за него не слыхал. А
вот до него был писарем Ольховик Леонтий, мужик видно
интересный. Женат он был на немке, что удивительно для крестьянина из
замкнутого, отсталого села. Жили они в кирпичном домике, что необычно для
нашего села, ведь было всего два таких домика. На нас их домик производил сильное
впечатление, кругом хаты, крытые соломой, с маленькими окнами, а у них
кирпичный дом с финтифлюшками и высокими окнами. Как в городе, думали мы, хотя
о нем мы знали из книг. После его смерти - умер он до войны - осталась жена
немка с тремя детьми. Жила бедно до той поры, пока дети подросли, а потом
положение улучшилось. Старшая дочь Мария Леонтьевна работала сначала счетоводом
в правлении речанского кредитного общества, а потом
бухгалтером потребительского общества до дня ухода на пенсию. Замечательная эта
женщина, трудолюбивая, исполнительная, добросердечная. Следующая за ней дочь
Ольга училась с мной в двухклассном училище, работала
потом у себя по хозяйству. Сын Иван учился на год позже меня. Учёба Ивану
давалась легко. В 1922-1924 гг. работал он секретарем волостного
(позже-сельского) комитета незаможных крестьян. В 1924 или 1925 году по путёвке
КМС Иван уехал учиться в Харьковский рабфак и больше в село не вернулся, где он
сейчас - неизвестно.
Урядник. Урядником кто-то был из приезжих. Крестьяне, главным
образом женщины - солдатки, кажется его боялись, но
строг ли он был неизвестно. Мы его видели редко. Что ему было делать в селе,
где преобладали солдатки, терпеливые, выносливые, всегда озабоченные и
изможденные? Жизнь в то время в Речках была тихая, дебоширить
было некому. После свержения царя незаметно исчез из села.
Десятские. Село Речки было разделено на шесть десятков: Хорошкивськый, Дранськый, Пугачивськый, Травянськый, Загороднивськый и Коваливськый.
Названы они так, по-видимому, по наименованиям самых старых, первых улиц села.
Обслуживали их десятские, продержались они кажется до
1921 года. В обязанности их входило разносить по селу(по
своему десятку) почту(главным образом письма),созывать жителей на сходку(на
общее собрание),вызывать кого надо в «волость», дежурить возле бухты, т. е.
арестантской, также сопровождать арестантов, пересылаемых по «этапу»,до
следующей волости. Все десятские были пожилыми люди-лет 50 и больше. В годы
первой мировой войны, да и в первые годы после революции десятскими были:
1.по Хорошкивському десятку - Иваний
Акакий Акакиевич;
2.по Дранському - дед Сорока(фамилия Корниенко);
3.по Пугачивському и Травянському -
Ивченко Гавриил Евдокимович;
4.по Коваливському - дед Сидоренко(дед
Гвоздок);
5.по Загороднивському - кто-то из Ворон.
Все они
заниматься земледелием по тем или другим причинам не могли. Например
Акакий Акакиевич хромал на одну ногу, деду Сороке было больше 60-ти лет,
Гаврилу Евдокимовичу, очень живому и шустрому,
земледелие, видно по складу характера, не подходило, а дед Гвоздок был одинок -
зачем ему копаться в земле. Но все они были довольно оригинальными,
нестандартными людьми. Дед Сорока был интересным рассказчиком с оригинальной,
немного скрипучей дикцией голоса. Гаврила Ивченко отличался огромной памятью на
людей, он знал в селе всех малых и старых, это была ходячая «сельсправка». Вообще десятские хорошо знали, точнее -
помнили, всех людей только своего десятка, а Гаврил Евдокимович
знал за все село. Ходил он всегда очень широкими шагами и быстро, причем летом,
да и поздней весной и ранней осенью, - всегда босиком. Через эту ходьбу и
феноменальную память на людей он целиком справлялся с двумя десятками Пугачивськым и Травянськым. Дед
Сидоренко (дед Гвоздок) - бывший солдат - був суров,
строг, исполнителен и беспорядков не любил, солдатская служба оставила в нем
след на всю жизнь. Говорили за него, что он всегда был в курсе кто может прийти
на собрание, а кто нет; тому кто мог явиться на сход,
но не пришел всегда от него крепко попадало.
Десятские нанимались,
но не волостным правлением, а теми хозяевами, которых подходила очередь. Не все
хозяева обязаны были выполнять обязанности десятника, а лишь те, у которых
никто из двора в армии не служил. Таких семей вообще было мало. Никто из них и
не думал самолично выполнять десятские обязанности,
ведь это означало оторваться от работ в поле и по двору, поэтому вместо себя
нанимали, законом это разрешалось. В наймы на десятского с готовностью шли названные выше лица и это хорошо устраивало нанимателей.
Сходки - общее собрание крестьян села - происходили довольно
часто, особенно зимой. На сходку десятские зазывали крестьян всегда рано утром,
до восхода солнца и всегда в воскресенье. Идёт по улице не спеша, прихрамывая
Акакий Акакиевич и против каждой хаты дважды или трижды прокричит : «на
сходку, на сходку».День и час собрания он не
объявляет, так как все знают, что оно состоится сегодня и после обеда, когда
соберётся необходимый кворум. Явка на собрание продолжается часа два и больше,
но никто на это не обижается, потому что в это время происходят самые
оживлённые беседы и обмен новостями, а то и просто кто-нибудь что-то
интересное рассказывает.
Один из внуков деда
Сороки, кажется Павел Корниенко, в советское время
дослужился в армии до полковника, сейчас в отставке, живёт в Москве.
На сходку зазывали не только десятские, звонили с этой целью и в
колокол на старой церкви. Звонить начинали обычно часа за два или три до
собрания. В отличие от набатного звона, очень частого, на сходку звонили раза в
три-четыре реже. Практика эта просуществовала пожалуй
до 1922-1923 годов.